Люди более постоянны в своей ненависти, чем в любви.Афоризмы Сэмюэл Джонсон
Люди более постоянны в своей ненависти, чем в любви.
Лучше жить богатым, чем умереть богатым.
Жизнь есть движение от желания к желанию, а не от обладания к обладанию.
Лошадь, умеющая считать до десяти, — это замечательная лошадь, но не замечательный математик.
Мужчине брак нужнее, чем женщине, ведь он куда менее способен окружить себя домашним комфортом.
Язык есть одежда мысли.
Он был по-новому глуп, и поэтому многие признали его великим.
В обществе джентльменов не принято о чем-либо спрашивать.
Если он и впрямь полагает, что нет различия меж добродетелью и пороком, то после его ухода стоит пересчитать столовые ложки.
Он неверующий в том же смысле, что и собака; иначе говоря, он просто никогда не думал об этом.
Он был настолько учтив со всеми и каждым, что никто не был благодарен ему за это.
Человек, который гостит у другого неделю, на неделю превращает его в раба.
Природа даровала женщинам огромную власть, так что закон поступает мудро, не давая им власти.
Люди редко читают книги, которые им подарили.
Затеять строительство — значит выдать себя на разграбление.
Стыд — это страх перед людьми, совесть — страх перед Богом.
Счастье — ничто, если о нем не знают другие; и очень немного — если ему не завидуют.
Мы склонны верить незнакомым — ведь они нас никогда не обманывали.
Вся жизнь есть не что иное, как средство не думать о смерти.
Человек предпочтет, чтобы о нем рассказывали сто неправд, чем одну неприятную правду.
Человеческому уму свойственно перелетать не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Надежда есть разновидность счастья и, может быть, единственное счастье, возможное в этом мире.
Когда мне льстит тот, кому льстят все, я по-настоящему счастлив.
Из всех разновидностей шума музыка — наименее неприятный.
Кто хвалит каждого, не хвалит никого.
Пусть лучше некоторые будут счастливы, чем никто, как это случилось бы при установлении полного равенства.
Каждый не прочь поговорить о том, что его вовсе не занимает.
Гордость тем, что им доверен секрет, заставила многих выдать его.
Если я приучаю слугу лгать ради моего блага, не резонно ли предположить, что при этом он неоднократно солжет и ради своего блага?
Всякие перемены связаны с неудобствами, даже если это перемены к лучшему.
Если бы за удовольствием не следовало страдание, кто бы смог его вынести?
